Неточные совпадения
В день, назначенный для выезда,
в самую ту минуту, когда готовился я
пуститься в дорогу, Зурин вошел ко мне
в избу, держа
в руках бумагу, с видом чрезвычайно озабоченным.
Между тем уж он переехал на дачу и
дня три
пускался все один по кочкам, через болото,
в лес или уходил
в деревню и праздно сидел у крестьянских ворот, глядя, как бегают ребятишки, телята, как утки полощутся
в пруде.
Он, с огнем опытности
в руках,
пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый
день открывал и изучал все новые черты и факты, и все не видел
дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует:
в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу, то сесть на савраску да поскакать
в луга, где сено косят, или посидеть на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется
пуститься бегом по деревне, потом
в поле, по буеракам,
в березняк, да
в три скачка броситься на
дно оврага, или увязаться за мальчишками играть
в снежки, попробовать свои силы.
Барон Шлипенбах один послан был по
делу на берег, а потом, вызвав лоцмана, мы прошли Зунд, лишь только стихнул шторм, и
пустились в Каттегат и Скагеррак, которые пробежали
в сутки.
Он жил тут с семейством года три и каждый
день, пешком и верхом,
пускался в горы, когда еще дорога только что начиналась.
Передали записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум
пустился в новые объяснения: старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал рукой, как будто догадался,
в чем
дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы. Старик взял отца Аввакума за рукав и, схватив кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят дать», — решили мы и больше к ним уже не приставали.
Наконец хромой таза вернулся, и мы стали готовиться к переправе. Это было не так просто и легко, как казалось с берега. Течение
в реке было весьма быстрое, перевозчик-таза каждый раз поднимался вверх по воде метров на 300 и затем уже
пускался к противоположному берегу, упираясь изо всех сил шестом
в дно реки, и все же течением его сносило к самому устью.
Надо было идти дальше, но как-то не хотелось: спутники мои устали, а китайцы были так гостеприимны. Я решил продневать у них еще одни сутки — и хорошо сделал. Вечером
в этот
день с моря прибежал молодой удэгеец и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура» и радостно пожимали друг другу руки. И действительно, было чему радоваться; я сам был готов
пуститься в пляс.
Я с ним познакомился, как уже известно читателю, у Радилова и
дня через два поехал к нему. Я застал его дома. Он сидел
в больших кожаных креслах и читал Четьи-Минеи. Серая кошка мурлыкала у него на плече. Он меня принял, по своему обыкновенью, ласково и величаво. Мы
пустились в разговор.
Бывало, по целым
дням кисти
в руки не берет; найдет на него так называемое вдохновенье — ломается, словно с похмелья, тяжело, неловко, шумно; грубой краской разгорятся щеки, глаза посоловеют;
пустится толковать о своем таланте, о своих успехах, о том, как он развивается, идет вперед…
Особенное удовольствие доставлял он поварам, которые тотчас отрывались от
дела и с криком и бранью
пускались за ним
в погоню, когда он, по слабости, свойственной не одним собакам, просовывал свое голодное рыло
в полурастворенную дверь соблазнительно теплой и благовонной кухни.
Но ты разгорячился из — за каких-то фантазий и
пустился в теорию; тебе хочется, видно, теоретизировать попусту, без всякого применения к
делу.
Собрав последние крохи, которые оставались, он увидел у себя тысяч десять, — по тогдашнему на ассигнации, —
пустился с ними
в мелкую хлебную торговлю, стал брать всякие маленькие подряды, хватался за всякое выгодное
дело, приходившееся по его средствам, и лет через десять имел изрядный капитал.
Мальчик поднял кольцо, во весь дух
пустился бежать и
в три минуты очутился у заветного дерева. Тут он остановился задыхаясь, оглянулся во все стороны и положил колечко
в дупло. Окончив
дело благополучно, хотел он тот же час донести о том Марье Кириловне, как вдруг рыжий и косой оборванный мальчишка мелькнул из-за беседки, кинулся к дубу и запустил руку
в дупло. Саша быстрее белки бросился к нему и зацепился за его обеими руками.
Белинский был очень застенчив и вообще терялся
в незнакомом обществе или
в очень многочисленном; он знал это и, желая скрыть, делал пресмешные вещи. К. уговорил его ехать к одной даме; по мере приближения к ее дому Белинский все становился мрачнее, спрашивал, нельзя ли ехать
в другой
день, говорил о головной боли. К., зная его, не принимал никаких отговорок. Когда они приехали, Белинский, сходя с саней,
пустился было бежать, но К. поймал его за шинель и повел представлять даме.
Из этого вышла сцена, кончившаяся тем, что неверный любовник снял со стены арапник; советница, видя его намерение,
пустилась бежать; он — за ней, небрежно одетый
в один халат; нагнав ее на небольшой площади, где учили обыкновенно батальон, он вытянул раза три ревнивую советницу арапником и спокойно отправился домой, как будто сделал
дело.
Черевик заглянул
в это время
в дверь и, увидя дочь свою танцующею перед зеркалом, остановился. Долго глядел он, смеясь невиданному капризу девушки, которая, задумавшись, не примечала, казалось, ничего; но когда же услышал знакомые звуки песни — жилки
в нем зашевелились; гордо подбоченившись, выступил он вперед и
пустился вприсядку, позабыв про все
дела свои. Громкий хохот кума заставил обоих вздрогнуть.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался
в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же
день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил
в ином направлении, а сам,
в одних чулках,
пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Убегающие из Воеводской и Дуйской тюрем бродяги-рецидивисты
пускаются в море немедля,
в первый же или второй
день после побега.
— Да перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься, по судебным искам ходить;
в красноречие
пустился и всё высоким слогом с детьми дома говорит. Пред мировыми судьями пять
дней тому назад говорил. И кого же взялся защищать: не старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил, а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида, за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
Он мне рассказывал про ваше житье-бытье
в Туринске и, наконец, начал меня уверять, что
дела ваши и вашего семейства
в совершенном расстройстве, что вам необходимо
пуститься в какие-нибудь обороты и что даже вы готовы на это».
С каким восхищением я
пустился в дорогу, которая, удаляя от вас, сближает. Мои товарищи Поджио и Муханов. Мы выехали 12 октября, и этот
день для меня была еще другая радость — я узнал от фельдъегеря, что Михайло произведен
в офицеры.
Погостил у сестры несколько
дней и от нее вечером
пустился из Пскова;
в Острове, проездом ночью, взял три бутылки клико и к утру следующего
дня уже приближался к желаемой цели.
На другой
день поутру, напившись чаю, мы
пустились в путь, и часа через два я увидел с горы уже милое мне Багрово.
И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и
дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей
пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
— Так мы здесь и живем! — сказал он, усаживаясь, — помаленьку да полегоньку, тихо да смирно, войн не объявляем, тяжб и ссор опасаемся. Живем да поживаем.
В умствования не
пускаемся, идей не распространяем — так-то-с! Наше
дело — пользу приносить. Потому, мы — земство. Великое это, сударь, слово, хоть и неказисто на взгляд. Вот,
в прошлом году, на перервинском тракте мосток через Перерву выстроили, а
в будущем году, с божьею помощью, и через Воплю мост соорудим…
В другой раз я
в качестве молодого демократа
пустился в его присутствии рассуждать о свободе (он
в тот
день был, как я это называл, «добрый»; тогда с ним можно было говорить о чем угодно).
На словах-то он все тебе по пальцам перечтет, почнет это
в разные хитрости полицейские
пускаться, и такую-то, мол, он штуку соорудит, и так-то он бездельника кругом обведет, — а как приступит к
делу, — и краснеет-то, и бледнеет-то, весь и смешался.
В сущности, не было для него ничего страшнее, чем се marchand, которого он так вдруг сломя голову
пустился отыскивать и которого, уж разумеется, всего более боялся отыскать
в самом
деле.
Они вышли. Петр Степанович бросился было
в «заседание», чтоб унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел по дороге вслед за ушедшими. На бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти к дому Филиппова; увязая по колена
в грязи, он
пустился по переулку и
в самом
деле прибежал
в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов проходили
в ворота.
Орла сбросили с валу
в степь. Это было глубокою осенью,
в холодный и сумрачный
день. Ветер свистал
в голой степи и шумел
в пожелтелой, иссохшей, клочковатой степной траве. Орел
пустился прямо, махая больным крылом и как бы торопясь уходить от нас куда глаза глядят. Арестанты с любопытством следили, как мелькала
в траве его голова.
— Я сто раз его срезывал, даже на той неделе еще раз обрезал. Он
в смотрительской комнате,
в училище,
пустился ораторствовать, что праздничные
дни будто заключают
в себе что-то особенное этакое, а я его при всех и осадил. Я ему очень просто при всех указал на математически доказанную неверность исчисления праздничных
дней. Где же, говорю, наши праздники? У вас Рождество, а за границей оно уже тринадцать
дней назад было. Ведь прав я?
В первый
день своего побега они скрывались
в непроходимом лесном болоте, которое упиралось
в парашинские крестьянские гумна; вечером они кое с кем повидались, узнали подробно всю историю и
пустились прямо к Степану Михайловичу как единственному защитнику и покровителю Прасковьи Ивановны.
Для нее, так, как и для всех прочих промыслов, назначается
день, и збирается атаман и дается ему пушка, по выстрелу из которой все собравшиеся на промысел казаки
пускаются с места
в маленьких бударах, не помещающих
в себе более одного человека, и каждый начинает выкидывать определенной длины сеть свою.
Вдруг из переулка раздалась лихая русская песня, и через минуту трое бурлаков,
в коротеньких красных рубашках, с разукрашенными шляпами, с атлетическими формами и с тою удалью
в лице, которую мы все знаем, вышли обнявшись на улицу; у одного была балалайка, не столько для музыкального тона, сколько для тона вообще; бурлак с балалайкой едва удерживал свои ноги; видно было по движению плечей, как ему хочется
пуститься вприсядку, — за чем же
дело?
Отведав легкой наживы, старик скучал своей панской торговлей, и его так и тянуло
пуститься в какое-нибудь рискованное
дело.
— Ну, если этот трус Копычинский им нажалуется и они
пустятся за нами
в погоню? А за проводником у них
дело не станет: Кирша недаром остался на постоялом дворе.
— На просторе все расскажу, а теперь, чай, ты поотдохнул, так пора
в путь. Если на хуторе обо всем проведают да
пустятся за нами
в погоню, так
дело плоховато: по болоту не расскачешься, и нас, пожалуй, поодиночке всех, как тетеревей, перестреляют.
На другой
день вместе с солнечным восходом Юрий
в сопровождении Алексея выехал из лавры и
пустился по дороге, ведущей к Москве.
Окончив привычное
дело,
На дровни поклала дрова,
За вожжи взялась и хотела
Пуститься в дорогу вдова.
Да вновь пораздумалась стоя,
Топор машинально взяла
И, тихо, прерывисто воя,
К высокой сосне подошла.
Курчаев. Много. Третий год квартиру ищет. Ему и не нужна квартира, он просто ездит разговаривать, все как будто
дело делает. Выедет с утра, квартир десять осмотрит, поговорит с хозяевами, с дворниками; потом поедет по лавкам пробовать икру, балык; там рассядется,
в рассуждения
пустится. Купцы не знают, как выжить его из лавки, а он доволен, все-таки утро у него не пропало даром. (Глумову.) Да, вот еще, я и забыл сказать. Тетка
в вас влюблена, как кошка.
Ух! какая свинцовая гора свалилась с моего сердца! Я бросился обнимать казака, перекрестился, захохотал как сумасшедший, потом заплакал как ребенок, отдал казаку последний мой талер и
пустился бегом по валу.
В несколько минут я добежал до рощи; между деревьев блеснули русские штыки: это были мои солдаты, которые, построясь для смены, ожидали меня у самого аванпоста. Весь тот
день я чувствовал себя нездоровым, на другой слег
в постелю и схлебнул такую горячку, что чуть-чуть не отправился на тот свет.
По уговору двое рабочих перед вечернею сменой затеяли драку. Приказчик вступился
в это
дело, набежали пристава, а
в это время шахтари обрубили канат с бадьей, сбросили сторожа
в шахту и
пустились бежать
в лес. Когда-то Арефа был очень легок на ногу и теперь летел впереди других. Через Яровую они переправились на плоту, на котором привозили камень
в рудник, а потом рассыпались по лесу.
Припомни:
в оный
день, когда я вздумал сам
Владыкой сделаться вселенной
И на великий бой поднялся дерзновенно
Из бездны к небесам,
А ты, чтоб замыслам противостать свободным,
С негодованьем благородным,
Как ревностный жандарм, с небес навстречу мне
Пустился и меня шарахнул по спине,
Не я ль
в той схватке благотворной
Тебе был точкою опорной?
— Это речь врагов моих, — ответил он, наконец, благоразумно сдерживая себя, трепещущим голосом.
В то же самое время герой наш с беспокойством оглянулся на дверь.
Дело в том, что господин Голядкин-младший был, по-видимому,
в превосходном расположении духа и
в готовности
пуститься на разные шуточки, не позволительные
в общественном месте и, вообще говоря, не допускаемые законами света, и преимущественно
в обществе высокого тона.
Затем предстали пред царем три человека. Ведя общее торговое
дело, нажили они много денег. И вот, когда пришла им пора ехать
в Иерусалим, то зашили они золото
в кожаный пояс и
пустились в путь. Дорогою заночевали они
в лесу, а пояс для сохранности зарыли
в землю. Когда же они проснулись наутро, то не нашли пояса
в том месте, куда его положили.
‹…›Троицын
день у лютеран
в особенном почете, и если я не ошибаюсь,
в школе он праздновался
в течение трех суток. Тут младших два класса под предводительством надзирателей уходили на какую-нибудь ближайшую ферму, а нам, старшим, предоставлялось право нанимать верховых лошадей и под предводительством надзирателя
пускаться в довольно отдаленные прогулки.
Когда тетушка
пускалась в какие-либо объяснения, она говорила весьма стремительно и неудержимо, причем не переставала заявлять, что все
дела по имениям и долгам ведет она, так как «Фан Фидич» ничего не хочет делать.
В Клейменове к дяде являлись те же увивавшиеся около него мелкопоместные дворяне, между прочим, неизменный Николай Дмитриевич Ползиков
в неизменном сером казакине ополчения.
В те времена клейменовские пруды, и верхний и нижний, представляли прекрасное купание, и дядя, мастерски плававший, не пропускал хорошего летнего
дня не выкупавшись. Мы оба с Ползиковым, хотя и весьма печальные пловцы, не отставали, не
пускаясь на середку пруда, среди которой дядя отдыхал на спине.